Главная-Книга-Часть 2-1999 год, второе пришествие «Емельяна»

Книга «Судьба по имени Ариэль»

1999 год, второе пришествие «Емельяна»

Комната номер 25 в ДК ЖД уже превращалась в притон. Все музыкантские радости выливались в прямом и переносном смысле из стакана в стакан. Естественно, меня объявляли главным зачинщиком всех оргий, хотя духовики честно брали все на себя. Новые времена заставляли директрису Чушкину по-новому смотреть на культуру. «А не послать ли всех этих лабухов...» -думала она. Столько было предложений сделать в комнате что-нибудь прибыльное, магазинчик какой, или впустить экстрасенсов? Так, вскоре рухнула моя хрустальная мечта сделать в этой легендарной комнате музей «Ариэля». Вокурат, в день смеха 1 апреля мне было велено выметываться. Напрасно я умолял начальство дожить в ней до своего юбилея всего два месяца, а потом с честью и благодарностью уйти — все тщетно. Со смешанными слезами и смехом в этот день мы выгребали сейф с документами и нотами, забирали нехитрый скарб...

Неотвратимо приближался «полтинник»! И я решил себе сделать подарок — восстановить мое любимое детище — рок-оперу «Емельян Пугачев». Место юбилея сразу подсказал мой бывший однокашник по институту Николай Кублицкий, став уже директором челябинского государственного академического театра оперы и балета им. Глинки. Дату проведения решил перенести с 12 июня на день позже, помните — мое пристастие к «чертовой дюжине»? Но, даже не поэтому. Просто теперь мой день рождения — это День независимости России! Главное — потому, чтобы избежать эффекта «два в одном»... . Я решился на смелый эксперимент — создать труппу, не повторяя яшкинский вариант. Вернее, дополнив его идею, и многие элементы декораций тех лет, оставив гигантский колокол. Здесь с головой ушел в режиссерскую работу. Самую главную роль решил взять себе. Ну и что, что Емельян в очках, все это условно! Балетмейстер Алина нашла мне неплохих танцоров, хореографический театр «Зеркало», сделавших массовку — казаков и казачек. Остальные главные роли я отдал профессиональным оперным и драматическим артистам Челябинска. Моя бывшая роль Кирпичникова досталась Паше Калачеву — талантливому баритону местной оперы. Его коллега тенорист Коля Глазков должен был петь партию сторожа-Каплуна. Два совмещенных образа Траубенберга и Творогова исполнил драматический актер Виктор Нагдасев. Пожалуй, самая сложная роль Хлопуши, хоть и небольшая по объему, досталась студенту института культуры Сереже Подолию. По сравнению с прошлой оперой пришлось сделать много новшеств.

Во-первых, все главные действующие лица должны были петь в радиомикрофоны. Во-вторых, впервые я решил вывести на сцену живых Екатерину и Вальтера. (У Яшкина они были на слайдах). Их сыграли супруги Корниловы Лиля и Олег из НХТ. Но самое трудное — было озвучить оперу. Полностью вживую это было невозможно. А садить оркестр в яму было несовременно и ненужно. Здесь за два месяца я восстанавливаю в памяти всю партитуру (прежний оригинал украли, а копия осталась в министерстве культуры СССР) и записываю всю минусовку на домашней студии Александра Немцева. Параллельно с этим идут репетиции живого исполнения группой «Иваныч». Во время спектакля им приходилось почти за кулисами играть «даблом» с записанным инструменталом. Практически полгода обиваю пороги крупных и мелких заведений, где крутятся денежки. Как правило, самыми крупными жмотами явились самые крупные банки и конторы. Это я сразу понял, и стал набирать «с миру по нитке». «Колокол» пришлось клеить по новой — старый в филармонии не нашли. Костюмы оперного спектакля «Хованщины» приго-дились точь-в точь. И по эпохе, и по характерам. Художник Володя Архипов, который делал блестящие оформления «Арт — старту», и здесь постарался на славу! Все репетиции проходили в ДК ЧТЗ, где после моего изгнания из ЖД, любезно приютила директор Роза Михайловна Кучукбаева. Низко кланяюсь ей за ту помощь!

И вот — премьера! Надо ли говорить, что, всего за каких-нибудь полгода, я «повзрослел» морально, остепенился буквально на своих глазах. И ни хамское поведение работников культуры, ни равнодушие к моим проблемам отцов города, которые, кроме поздравительных писем, были не в состоянии оценить все то, что я сделал для родного города, не поколебало моей уверенности в своих силах. Мной овладела какая-то злость, но она была сродни спортивной. Я уже начал строить планы по уезду из Челябинска, и напоследок хотел сделать приятное моим по-клонникам.
Выходя на сцену, чувствовал дыхание зрительного зала, как 21 год назад. И чувствовал в эти минуты, как сбывается моя юношеская мечта — сыграть драматическую роль. Это был кусочек моего счастья, к которому любой человек стремится иногда всю жизнь! Опера шла на одном дыханьи и часто прерывалась апплодисментами. Особенно эффектно выглядела сцена ночного отдыха Емельяна и казаков во время исполнения песни «Ой да не вечер, да не вечер...» Иначе она называлась «Сон Пугачева». Трое — Емельян, сторож и Кирпичников возлегали на авансцене. Сбоку горел костер, причем, натурально. (Втайне от пожарников мы готовили этот эффект.) Горели спиртовые таблетки в жестяной банке, добавлялся театральный дым. Три березовые палки в центре костра составили своеобразный шалаш, над которым склонилось пара казаков. И звездное небо! Было потрясающе натурально! Но самый главный эффект — хоровод 16-ти девушек в кокошниках и сарафанах в дымке, как сновидение... . Публика устроила овацию!... . Не описать мое волнение, когда смолк последний звук и в тишине с визгом женских голосов раздался шквал апплодисментов, милый моему сердцу, и захотелось вдруг зарыдать!... . Впервые я увидел, как зал встал и стоя продолжался этот прекрасный и такой желанный шум! Я поцеловал сцену и понял, что этот миг у меня останется навсегда!...

Во втором отделении меня поздравляла местная артистическая братва. Концерт вел тот же «зануда» Царьков, вел очень профессионально, как-никак — диктор телерадиокомпании «Интерволна» Сергея Шарикова. К сожалению, Сереги не было на юбилее, по причине командировки. Надо сказать, что волею нескольких случаев, мне приходилось иметь беседы с Шариковым, и как-то автоматически мы стали общаться, как будто и не было натянутых отношений в прошлом. Тут еще примешивалось нормальное человеческое сочуствие: все-таки «ушли» они его... . «Интерволна», к чести сказать, часто принимала меня, как гостя в эфире, где я ино-гда делал премьеры некоторых своих песен. Кстати, от Сережи я узнавал новости жизни израильтянина Антонова — они дружат до сих пор. Челябинская пресса неоднозначно осветила мой юбилей. Пожалуй, лишь музыковед Светлана Иванова описала его очень обстоятельно и трогательно. Были заметки и в «совковом» стиле: мол, состоялось... мол, заслужил любовь зрителей... и все — как сводки хлеборобов. А любимые мной «Аргументы» местного «разлива» и вовсе дошли до оскорбления, поместив заметку какого-то недоумка, который поставил все с ног на голову, что, якобы был провал... . Несмотря на эти ложки дегтя, мой вес в обществе был все еще очень солидным. Мне тут же сообщили, что наш фонд культуры написал ходатайство в органы о присвоении мне звания народного. Здесь мне хочется объяснить свою радость по этому поводу. Каждый артист в подобной ситуации преследует какую-то цель. Один ждет от администрации повышения по службе, или в подарок квартиру. Не хочу выглядеть эдаким пафосным карьеристом. Напомню, как я радовался от звания заслуженного только потому, что этим я утверждал свой нелегкий жанр, «избитый» тупыми худсоветами прошлого Обычно народного дают актерам драмы, балета, оперы, но никак не бывшим битломанам. Если бы это случилось, это была бы победа моей музыки, моего стиля, пробивающего дорогу среди ретроградов...

С превеликим трудом мне пришлось организовать второй спектакль в Магнитогорске. Но дальше ехать с «Пугачевым», как раньше было просто невозможно. Труппа состояла из актеров 5-ти театров, и у каждого из них были свои гастроли.

Опять Святов... . Теперь он помогает предпринимателю Берковичу поднимать общественную организацию под названием «Забота». Саша постоянно подбрасывает нам маленькие «халтурки» в виде выступлений, за символическую плату — якобы, в надежде, что после этого нам гарантированы большие концерты. Я в сотый раз покупаюсь на это, хотя и Святова винить в этом не вправе — его тоже «кормят» подобными «сказками»... . И вот после очередного ресторанного шоу в курительной комнате происходит разговор, который я просто обязан вспомнить. Инициатива исходила опять-таки от Александра Юрьевича: «А что ты не зарегистрируешь название «Ариэль», как торговый знак, сейчас все это делают...»

Поначалу, я отмахнулся: да что толку?... . Но Святов не унимался. Наутро мы с ним сидели уже в «Уралпатентбюро» и интересовались, кому еще принадлежит это название? Знали только, что давно выпускают торты «Ариэль» в Челябинске. Да еще фирма в ФРГ, выпускаюшая стиральные порошки. Но, к нашему удивлению, к названию музыкального ансамбля это не имело никакого отношения, и мы имели право его зарегистрировать. Для этого нужно было написать заявление, заплатить денежку и ждать ровно год результатов в Москве, так как все это должно пройти экспертизу. Причем, в документах фигурировало аж, три названия (на выбор) — «Ариэль», «Новый Ариэль» и «Ариэль Иваныч». Два последних названия подсказала мне Алла Борисовна в приватной беседе два года назад. Сказала: «Раз уж, у вас не получается слияния, назовись как-нибудь, по-другому, но чтобы слово “Ариэль” было... . Ты имеешь на него полное право!»
Заявление мы написали, а вот с денежкой было туго. Сумма не «ахти какая», но... проклятая российская бедность. Здесь я совершаю глупейшую ошибку, ставшей потом «притчей во языцех». Формально, являясь членом «Заботы», позволяю расписаться своему директору Берковичу, потому что тот широким жестом помогает «легендарному» музыканту оплатить все эти услуги. И мы довольные, расходимся по домам. А местные канцелярские дамы не поправляя нас, отсылают бумаги в столицу.
Вдруг, звонок из Москвы — желанный голос Юры Давыдова. Как правило, никаких «гадостей» он не несет. Я млею... Так и есть: «Слушай, Иваныч, не хотел бы ты съездить в Англию? Заедем в Ливерпуль, на родину “Битлз”... .» Как известно, головокружение бывает не только от алкоголя. «Если надо — хоть пешком пойду!...» — все, что выпалил я тогда...

Итак, мечты сбываются! «Старко» и еще четыре команды ветеранов российского футбола отправились к берегам туманного Альбиона в августе. Поиграть в футбол на хваленых зеленых полях, правда, самим с собой. А в качестве культурной программы — посетить желанные нашему сердцу, места наших кумиров... Среди футболистов — отыгравшие ветераны «Арарата», киевского «Динамо», московского «Спартака»... На поле они с нами просто забавлялись, хотя пели после матча явно хуже нас... В который раз со мной был мой маленький баянчик «Руслан». И здесь меня он выручал. Находясь на скамейке запасных, у бровки приходилось поднимать боевой дух спортсменов, играя «Врагу не сдается наш гордый «Варяг» или «Эй, вратарь, готовься к бою!...» Вобщем, забегая вперед, скажу, что в конце турнира мне вручили музыкальный кубок «Старко», как самому активному артисту в Анг-лии...

... Когда мы шли по Ливерпулю, у меня захватило дыхание! Рядом Юра Давыдов, Саша Барыкин, Михаил Боярский. И вот, Мэтью — стрит... . Знаменитая пещера «Каверн»! Все дышало «Битлз»! Везде их фото, магазины с битловскими витринами, кафе, куда часто бегали Пол с Джоном... . Вдруг — знакомые лица! Это же — Коля Васин! Знаменитый на весь СССР битловед и битлолюб, равных которому у нас, дома, нет... . От его квартиры в Питере я просто «улетел»! Это музей вещей, афиш, печатных изданий, вобщем, все, что связано с великой четверкой. С Колей была девушка и друг Леша Лямин. Вся наша компания, взяв такси-кэбы, по совету Коли, рванула на кладбище, где он показал место первой встречи Джона и Пола. Увидели также могилу Элеонор Ригби — героини песни «Битлз». Спустившись в «пещеру», пританцовываем вместе с народом. Вдруг, за левую ягодицу кто-то ущипнул! Думал, наши. Оборачиваюсь — солидная англичанка, хохоча, машет мне ручкой и орет: «Хелло, Джон!» «Ого! — Юра Давыдов сделал вывод — Раз тебя уже англичане приняли за своего, значит, в этом что-то есть!...» В принципе, это было не ново — мне и раньше говорили, что я похож на Джона, но на его родине... Это дорогого стоит!...

Об этой ложке дегтя можно было и не вспоминать, да все-таки думаю, любая отрицательная информация, как предостережение, нужна.

Накупив сувениров, и находившись вдоволь по Ливерпулю, мы уже предвкушали отдых. Наш автобус сделал остановку в том месте, куда должны были собраться отсутствующие, чтобы потом вместе поехать в гостиницу. Все курящие и некурящие вышли из автобуса подышать свежим воздухом. В нем остался лишь водитель. Двери были открыты и наши вещи, как попало, располагались на сиденьях. Я, как некурящий, пошел с друзьями выпить чашечку кофе в бистро. Вдруг, с испуганным взглядом вбегает Боярский и говороит: «Мужики, кончайте шутки, это не смешно!...» Мы не поняли... Потом Миша в панике обратился ко мне: «Ты не брал?» Тут мы «усекли» — что-то пропало! Оказывается всего за пять минут отсутствия, была совершена кража мишиной сувенирной сумки и визитки. В последней находились документы с визами, доллары, и, что самое ценное, по словам Боярского, записная книжка со всеми нужными адресами, некоторые из которых были в единственном экземпляре... . Я бы полез в петлю!... . Все резко рванули обследовать ближайшие урны. Как правило, воры, а это, вероятно, арабы, забрав деньги, выкидывают документы в металлические плевательницы... . Но все тщетно! Юра Давыдов с несчастным сразу поехали в посольство, где позже купили ему билет домой, но фестиваль для Михаила закончился весьма на печальной ноте...

А Ливерпуль гудел и днем и ночью! Все рестораны и кафе забиты музыкальными коллективами разных стран. Тут поляки и немцы, шведы и французы. Даже аргентинцы и австралийцы. Как всегда сильны американцы... В субботу и воскресенье главные улицы Ливерпуля закрывают для транспорта, и везде звучит музыка, музыка, эта душещипательные песни «Битлз» в разных вариантах и аранжировках! Такого фестиваля, признаться, я не видел никогда! Это воистину народное зрелище, когда на него приходят с грудными младенцами и все вокруг по-ют...

Надо ли лишний раз говорить, насколько эта поездка благотворно сказалась на моем дальнейшем настроении? Мне безумно захотелось сделать что-то подобное, пусть не в таком масштабе, но у себя в Челябе!

Но это потом, а через месяц — новая поездка — в Югославию, в Белград.

Опять «Старко», опять матч и сейчас уже встреча-матч с местными артистами. С неменьшим трепетом я ехал в эту страну! Родина Джорджа Марьяновича, Радмилы Караклаич, которыми когда-то мальчик Валера восхищался! Самая «прозападная» из социалистических республик в прошлом предстала передо мной в жалком состоянии. После американских бомбежек, и межнациональных распрей. Я был в шоке! Когда-то, купленные мной, югославские ботинки, являли предмет моей гордости и понта! Родители моих друзей, купив, югославскую мебель, считались в те времена очень зажиточными людьми. Их эстрада считалась почти «американской». Поглазев на старенькие немодные авто, делаю вывод: а Челябинск-то по сравнению с Белградом — Нью Йорк!...

На стадионе — мало народу. Спрашиваем, почему? Оказывается, днем раньше, полиция разгоняла народ очень сурово, и большинство решило не гулять по городу.

Сыграли, как всегда, вничью, и стали бить пенальти. Самый смешной гол забил с 11-метрового Серега Крылов. Разбежался, и вдруг, резко остановившись, пальцем показал вратарю в угол его ворот. Тот «купился», посмотрел в сторону. В это время Крылов по-детски, пыром, буквально закатил мяч под хохот трибун. Так мы выйграли! После матча, концерт прошел еще лучше! Моя песня «Казачья» проходила под несмолкаемые хлопки. А банкет в бедной стране меня просто убил! Наелись, напились, еле ноги унесли! Там же нам недвусмысленно намекнули, что нас, русских, здесь очень почитают и уважают. Поэтому, на улице, мол, смело говорите на своем родном языке. И наоборот — ни в коем случае — на английском, а то побьют!...

А дома журналист Сережа Смирнов, узнав про мои похождения в Англии, выдает интересную идею. «Давай, — говорит он, — напишем нашему мэру — пусть поставит вопрос перед местной Думой о названии новой улицы Челябинска именем Джона Леннона, которому скоро 60!» Я говорю: «Ты что, упал?! Да у нас еще коммунисты остались в городе — они не дадут... .» Но Серега — парень упрямый, решил попробовать. И тут же его друзья через гитариста Ольшанского связались по электронной почте с Лондоном, и его идея стала известна... Полу!!! Его мнение тоже просочилось в СМИ. Узнав об этом ходатайстве, Маккартни, удивился. Видимо, еще не зная, что в России существует мощнейшая армия его поклонников.

Приближался Новый Год. И не только Год, а кончалось тысячелетие!

Впервые я решил его встретить с семьей за городом, в санатории «Сосновая горка». Поднимая тост, мысленно готовил себя ко всему другому в дальнейшем. Вдруг захотелось забыть все, к черту, даже слово «Ариэль». Которое приносит мне больше хлопот, чем радости. Эта дурацкая путаница с названием... . И, главное, называясь этим именем, надо творить в этих рамках, превращаться в уважаемого «питекантропа», «монстра» или как еще там сейчас называют потухающих звезд? Иногда ненавидишь свою фамилию, и хочется придумать псевдоним, и сочинять нечто другое, благо дело, ты ведь еще можешь!... И не хочется молодиться, это кокетство не по мне! Наоборот — завидую старикам, вон — Джо Кокер, просто красавец, какая энергетика! Мое пристрастие к филосовской рок — музыке, хоть и не модной сейчас, все равно греет душу.

И Яшкин — не авантюрист, предложивший мне рок-оперы в конце 70-х, а педагог, раскрывший мой талант серьезного музыканта тогда. Я очень скучаю по крупной форме, и по моим поклонникам, которые нет-нет и посетуют на нехватку такой му-зыки сейчас...